И... мы назовем его... - Слово рвалось на свободу. - Мы назовем его... Хервам! (c)

Кстати, после того происшествия с дракой и Айзеном, когда он на следующий день пришел в додзе, Кенпачи тут же выволок его на татами и, указывая на него бокеном, гулко рыкнул на все помещение.
- Я слышал, вот этот хмырь не дурак подраться. Значит так, сейчас все желающие имеют возможность начистить ему рыло. По одному. Кто положит его на лопатки – дам выходной.
У Иккаку челюсть с грохотом выехала до пола, но капитан был невозмутим. В общем, спустя час Аясегава, стоящий на татами на трясущихся ногах и c задубевшими пальцами, намертво приросшими к бокену, дышал как загнанная лошадь и молился, чтобы кто-нибудь уже в самом деле его завалил. Ибо все претенденты, вышедшие до этого, пока что оставались без выходного.
- Тайчо, а можно мне выходной? – подал голос Мадараме, с точностью до слова угадавший мысли несчастного друга.
- Можно. К тебе я только сам выйду, завалишь – получишь выходной и даже два, - хохотнул Кенпачи. – Сиди пока на жопе, тебя не касается. Ну что, кто еще хочет отпиздить Аясегаву? Ну? Глядите, он уморился, на ногах не стоит. Ты ведь устал, Аясегава?
- Нет, тайчо, я в порядке, - Юмичика утер рукавом вспотевший лоб и безуспешно попытался промочить слюной сухое как пергамент горло.
- Тем более. Ну, что, никому выходной неохота? Ясно… так вот, слушайте меня. Вы в отряде можете выяснять свои отношения сколько вам влезет, я на это вон с башни раскаяния сцал. Хоть печень друг другу жрите, лишь бы показатели ваши меня радовали. А они пока меня не то что не радуют – я каждую ночь плачу в подушку вот такими слезами, - Зараки кулаком отмерил длину своего локтя. - А вы же не хотите, чтобы я плакал? Вот и не обижайте меня. С этого дня все разборки только здесь. На мечах, кулаках, бокенах, маргаритках – но вот тут, в додзе, или на плацу при всех. Чтобы больше меня всякие очкастые дрочилы лий-ти-нанты за попу не щупали. Очень я не люблю, когда меня за попу щупают всякие, очень расстраиваюсь. Так что запалят еще один махач в подворотне – я буду, обливаясь слезами, вас мариновать в горшках и продавать в двенадцатый отряд. Значит так, я последний раз спрашиваю, кто сейчас хочет дать ему в морду. Все? Никто?
Подождав минуту, наполненную гробовым молчанием, Зараки ухмыльнулся и, коротко размахнувшись, огрел Юмичику бокеном сначала по заднице, потом по лопаткам, а вслед за этим уже совсем легонько стукнул по темени – и рядовой рухнул на татами как подкошенный.
- Ну надо же, у меня выходной, - Кенпачи отбросил бокен и, поймав прыгнувшую ему на руки Ячиру, вышел из додзе.
Юмичика попытался подняться, но обнаружил, что принявшее горизонтальное положение тело явно не намеревается что-то в этой жизни менять. Мышцы отказали все одновременно, превратившись в дрожащий студень. (с)